Православный интернет-магазин "Лампада"

вес: 620 грамм
год издания: 2014
страниц: 544
обложка: твердая
бумага: офсетная
шрифт: обычный
формат: 205x142x24мм
издатель: Братство святого апостола Иоанна Богослова.

Олег Волков - русский дворянин,писатель. Более 20 лет провел в ссылках и лагерях. Только в 1957 году по рекомендации Сергея Михалкова стал членом Союза Писателей СССР. Автор свыше дюжины книг (повести, рассказы и очерки.Особое значение Олег Волков придавал борьбе за сохранение природы и памятников старины, был активным членом «Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры», входил в центральный совет «Всероссийского общества охраны природы» из которого, разочаровавшись в организации, впоследствии вышел; его считают одним из основоположников советского экологического движения. Член редколлегии альманаха «Охотничьи просторы» с 1962 по 1976 год.

Его главный автобиографический труд «Погружение во тьму», написанный в начале 60-х и не напечатанный А. Т. Твардовским в журнале «Новый мир», был впервые опубликован в Париже в 1987 году, в СССР — в 1990 году.

Прежде всего "Погружение во тьму" - книга о сохранении человеческого достоинства в нечеловеческих условиях, о победе человеческого духа над силами зла. Человек, глубоко русский, влюбленный в Россию, Олег Васильевич с большим тактом относился к представителям других народов. Общаясь с католическим ксендзом паном Феликсом, он стремился не касаться болезненных тем. Есть в книге моменты, поражающие воображение. Олег Васильевич Волков - воспитанник России дореволюционной. Внутренняя свобода была свойственна ему с детства.

Книга рекомендована к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви.

 

"...Голые выбеленные, стены. Голый квадрат окна. Глухая дверь, с глазком. С высокого потолка свисает яркая, никогда не гаснущая лацпочка, В ее слепящем свете камера особенно пуста и стерильна; все жестко и четко. Даже складки одеяла на плоской постели словно одеревенели. Этот свет - наваждение. Источник неосознанного беспокойства. От него нельзя отгородиться, отвлечься. Ходишь ли маятником с поворотами через пять шагов или, закружившись, сядешь на табурет, - глаза, уставшие от знакомых потеков краски на параше, трещинок штукатурки, щелей между половицами, от пересчитанных сто раз головок болтов в двери, помимо воли обращаются кверху, чтобы тут же, ослепленными, метнуться по углам. И даже после вечерней поверки, когда разрешается лежать и погружаешься в томительное ночное забытье, сквозь проносящиеся полувоспоминания-полугрезы ощущаешь себя в камере, не освобождаешься от гнетущей невозможности уйти, избавиться от этого бьющего в глаза света. Бездушного, неотвязного, проникающего всюду. Наполняющего бесконечной усталостью... Эта оголенность предметов под постоянным сильным освещением рождает обостренные представления. Рассудок отбрасывает прочь затеняющие, смягчающие покровы, и на короткие мгновения прозреваешь все вокруг и свою судьбу безнадежно трезвыми очами. Это - щк луч прожектора, каким пограничники вдруг вырвут из мрака темные береговые камни или вдавшуюся в море песчаную косу с обсевшими ее серокрылыми, захваченными врасплох морскими птицами. Я помню, что именно в этой одиночке Архангельской тюрьмы, где меня продержали около года, в один из бесконечных часов бдения при неотступно сторожившей лампочке, стершей грани между днем и ночью, мне особенно беспощадно и обнаженно открылось, как велика и грозна окружающая нас "пылающая бездна..." Как неодолимы силы затопившего мир зла! И все попытки от-городиться от него заслонами веры и мифов о божественном начале жизни показались жалкими, несостоятельными. Мысль, подобная беспощадному лучу, пробежала по картинам прожитых лет, наполненных воспоминаниями о жестоких гонениях и расправах. Нет, нет! Невозможен был бы такой их невозбранный разгул, такое выставление на позор и осмеяние нравственных основ жизни, руководи миром верховная благая сила. Каленым железом выжигаются из обихода понятия любви, сострадания, милосердия - а небеса не разверзлись"...